Глазами тьмы - Страница 102

102

Образница часто просыпалась по ночам от любого подозрительного шороха. «Подопечные» не давали ей лишний раз расслабиться. Тэйра провожала глазами спины всех трех соседок, в разное время крадущихся за ширму. Настораживалась, когда выспавшейся днем Эстер приспичивало пару раз вставать до рассвета и наблюдать у окна, как гаснут звезды. Следила за Риа, впопыхах натянув задом наперед платье, когда той однажды посреди ночи захотелось спуститься вниз в поисках воды… Так что в последней гостинице тень даже не выдержала и сделала строгий выговор. Голосом обиженной добродетели она поинтересовалась — неужели ей совсем не доверяют? И напомнила, что раньше вполне успешно заменяла будильник для экстренных случаев. После этого образница не могла определиться — то ли преисполниться благодарности за желание помочь, то ли обидеться, что высказано оно было так поздно. Терзали ее смутные подозрения, что неспроста тень тянула до последней ночи…

Но как бы то ни было, а в один прекрасный полдень путешествие подошло к концу, и дилижанс остановился перед воротами Лайпцига. В дверцу вежливо постучались и попросили всех выйти и предъявить сопроводительные документы или назвать цель визита. Однако караульные, кажется, не обрадовались, когда инквизитор первым покладисто выполнил их просьбу. Они дружно сделали пару шагов назад и заметно подобрались, сгрудившись вокруг старшего смены. В столице, похоже, к воинам церкви относились ничуть не лучше и не дружелюбнее.

— Паладин Феликс ин Гебор из Эдиабада, — представился неприятный гость. — Прибыл по работе, более конкретно могу доложить лишь вашему верховному.

— Мы и не претендуем, — замахал перед собой руками, как маятниками, караульный. — Кто еще едет с вами в одном экипаже?

— Эстер ги Дея — эксперт-криминалист департамента расследований Эдиабада, — четко доложила блондинка, которая на данный момент оказалась ближе всех к открытой дверце. Девушка изящно спорхнула на землю и дала на себя полюбоваться. Но ее вид вызвал лишь еще большую настороженность.

— С частным визитом? — с надеждой уточнил караульный.

— Нет, по работе.

— Одна?

— В составе полноценной группы, естественно, — усмехнулась Эстер, прекрасно понимая, почему так погрустнели встречающие. Им придется постараться срочно доложить вышестоящим о командированных сыскарях, а до этого своими силами присмотреть за ними, пока гостям не назначат куратора. Нет, это не входило в их обязанности… официально. Но ведь, случись что, спросят с них! И если гости пострадают, и если сами что-то натворят. В Эдиабаде за некоторыми категориями приезжих обычно тоже посылали одного-двух наблюдателей, Эстер знала об этом не понаслышке. Но тут уж пусть Иден договаривается, будут ли за ними красться тайком или следить открыто, идя рядом и обсуждая последние новости. Она обернулась и позвала: — На выход, дамы и господа.

Однако до единственного «господина» очередь дошла последней. Поэтому перед удивленными караульными начал выстраиваться ряд хорошеньких девушек. Сначала к Эстер присоединилась Кара, затем — Тэйра, следом — Ариана. Две светленькие и две темноволосые.

— Вы не пошутили насчет профессии? — нахмурившись, строго поинтересовался старший смены. — Таких групп не бывает.

— Сам подбирал, — ухмыляясь, выбрался из дилижанса Иден. — Спасибо, что оценили. Они у меня — золото.

— Нет, реально?

— Реальнее некуда.

— Мужик, кончай шутить и объясни, что это за бернальский гарем! — потребовал посуровевший караульный, которому явно не понравилось, что его подловили на любовании подобным цветником.

«Эх, в лоб бы ему дать за гарем», — мечтательно протянула тень, и Тэйра была с ней солидарна. Да и блондинки недовольно поджали губы из-за того, что их сравнили с молчаливыми, безропотными и бесправными женщинами Берналии. Разве это комплимент для тех, кто гордится своей самостоятельностью и сложной и опасной профессией?

А Иден тем временем отчеканил:

— Сыскная группа Эдиабада в составе эксперта, мага, образницы, меня как руководителя и моей помощницы Арианы. — И не поленился при этом сопроводить слова указующими жестами, чтобы полностью исключить путаницу. Потом склонил голову и заострил внимание на своей персоне. — Иден ги Лэсс к вашим услугам.

— Мы по одному делу, — спокойно произнес Феликс, отстраненно наблюдавший представление. Приятно иногда посмотреть и понять, что не только ему хочется схватить вредного сыскаря за грудки и как следует тряхнуть.

Вмешательство инквизитора сразу сняло все претензии и вопросы. Усомниться в его словах никто не посмел.

— Мог бы и промолчать, — проворчал сыскарь.

— Чтобы ты довел людей, спровоцировал на получение дисциплинарного взыскания и открыл счет желающих набить тебе морду в Лайпциге? Перебьешься.

— Не надо мне от тебя одолжений.

— Я не тебе делал одолжение, а себе. Не хочу в ожидании развязки торчать перед воротами.

— Загружайтесь обратно и проезжайте, — поспешил сплавить проблемных гостей старший смены. Пусть выясняют отношения, ругаются, мирятся, делают, что хотят, но подальше от охраняемых ворот и от его подчиненных. Не дай бог, церковники услышат, как посторонний человек разговаривает с их коллегой-паладином… Не посмотрят ведь, что дерзит только чужак, а свои, столичные, просто рядом стоят!

Дилижанс с пассажирами быстро миновал ворота, проехал буквально квартал и остановился возле конечной станции. К нему тут же подлетели несколько крепких мальчишек и мужчин, распахнули обе дверки и начали наперебой предлагать свои услуги, чтобы донести багаж до дома или гостиницы. До такой степени навязчивый сервис сидящие внутри девушки видели впервые и потому немного растерялись. К счастью, у них был действенный «отпугиватель», который не преминул объявить о себе, всего лишь кашлянув и поправив на груди крест. Эффект оказался молниеносным — замолчали все! А потом тихими извиняющимися голосами стали припоминать личные неотложные дела — и заболевших бабушек, нуждающихся в присмотре, и малолетних сыновей, сестер, братьев, оставшихся в одиночестве, и назначенную встречу с женой, и даже необходимость срочной покупки оберега, о которой, спасибо ему, подсказал своим видом паладин. Так что вскоре возле дилижанса переминался с ноги на ногу лишь один субтильный пацан лет двенадцати, на которого даже Идену совесть не позволила нагрузить сумки. Но как-то вознаградить его за смелость стоило.

102